Современные диалекты и говоры русского языка

Интересные статьи

Курс диалектологии русского языка читается на всех филфаках страны, и часть студентов вузов (а это несколько сотен человек ежегодно) под руководством опытных ученых отправляется в экспедиции — слушать и записывать. Так откуда же взялись русские диалекты и почему сохранились до сих пор? Почему литературная норма у нас родом и с юга, и с севера? Куда нужно ехать, чтобы послушать самые невероятные варианты русской речи?

Артефакты

Диалекты русского языка на территории расселения восточнославянских племен сложились уже к XIV веку. Наблюдаемые сегодня различия в том, как говорят по-русски в Архангельской области и под Воронежем, — прямое следствие различий между речью вятичей, кривичей и ильменских словен.
Из этой истории многое становится понятным — например, почему специалистов по лингвистической географии и диалектологии интересует только европейская часть страны. Всё просто: от Белого моря до южных деревень ученые имеют дело с тысячелетним наследием древних славян, а дальше на восток встречается только относительно унифицированный русский язык, принесенный на новые земли за последние пятьсот лет.

Как следует из истории, экзотические диалекты русского севера и юга и их фрагменты в речи на среднерусской территории представляют собой большую редкость, это артефакты дохристианской эпохи. Ученые неплохо осведомлены о культуре, например, ильменских словен по находкам из курганов Новгорода и Пскова. По их украшениям, оружию и снаряжению можно реконструировать погребальный обряд, способ обработки земли, особенности производства керамики; культурологи интерпретируют художественные образы и выстраивают картину мира словен — но всё это достояние музеев и ученых. Язык же пережил больше тысячи лет и существует в речи наших современников, жителей регионов.

Север и Юг

Языковая норма зависит от политики. Москва стала столицей 600 лет назад, и то, как было принято говорить здесь, долго определяло литературную норму. Если бы столицей стал Новгород или Киев, наша речь была бы другой.

Русские диалекты разделяют на северные и южные, а через Москву проходит узкая полоса, где на язык одинаково влияли как север, так и юг. Поэтому нормативная русская речь несет и северные, и южные черты: скорее «акает», чем «окает», и в этом смысле лингвисты говорят, что литературный язык имеет южное происхождение. Зато звук [г] в норме произносится не фрикативно, как на юге, а смычно-взрывным способом (звонко), и в этом смысле норма — северная.

Самые непривычные для столичного уха варианты русского языка встречаются на севере — в Псковской, Архангельской, Вологодской и Костромской областях. Липецкая и Белгородская области — это регионы с преобладанием южнорусских диалектов. Запад (Смоленская область) — регион с отдельной группой диалектов. Изучать их сложнее, чем другие: запад сильнее прочих регионов страны страдал от войн и интервенций, был оккупирован, там сильнее влияние соседнего белорусского. Западный диалект узнается по звуку [ы] в первом предударном слоге после твердых согласных, когда под ударением гласный [а]: на Смоленщине говорят «выда», «хызяйка».

Отдельный интерес представляют собой изолированные диалекты русского зарубежья, самый интригующий пример — белорусское Полесье, диалектам которого посвящена не одна монография. Смешение традиций там настолько сильно, что исследователи затрудняются ответить, на диалектах какого языка говорят местные жители — русского или белорусского.

Река на Урале

Выжившие

Уникальная фонетика, лексика и грамматика диалектов пережили христианизацию, приходские, земские и советские школы, влияние радио и телевидения, но плохо перенесли ХХ век и вот-вот исчезнут вместе с последними носительницами — деревенскими матриархами. Возможно, скоро они останутся лишь в диктофонных записях, хранящихся в Институте русского языка им. Виноградова, и в толстых тетрадях, собранных предшественниками современных диалектологов. Но достаточно спросить дорогу даже не в деревне, а на улице областного центра — скажем, Вологды, чтобы убедиться: диалект, пусть и не такой пестрый, как у глубоких деревенских старух, но вполне «окающий» и «цокающий», существует и в речи молодых.

Секрет устойчивости диалектов — в гибкости, в вариативности нормы. Диалекты не так жестко регулируются, как кодифицированный в словарях и учебниках литературный язык. Их норма передается по наследству без всяких словарей и справочников, и поэтому сохраняет иногда очень архаичные элементы. Эффектный пример — устойчивость северных говоров перед вторжением греческой буквы «ф» и соответствующего звука. В старых русских словах такого звука нет, он пришел в язык с греческими именами собственными (Ферапонт). И когда носители диалекта употребляют слова, начинающиеся со звука [ф], они произносят [хв] — «хворс» вместо «форс», и продолжают так говорить в XXI веке.

СМИ и даже образование не всегда меняют язык. Часто все они работают только в одну сторону: человек учится понимать речь дикторов, актеров, учителей, но не считает нужным за ними повторять. В сельских школах повторять заставляют, и литературный вариант русского языка эффективно навязывается, однако, окончив школу, люди снова возвращаются к привычному с детства говору.

На память

Советская школа относилась к диалектной речи однозначно отрицательно, деревенских детей стыдили за особенности произношения. Эта практика сегодня признана порочной, сейчас картина другая. Во многих сельских школах собирают словари диалектных слов, молодые учителя сотрудничают с лингвистами. Школьников учат литературной норме, но объясняют, что язык их семьи — это самостоятельный вариант русского языка, к тому же имеющий научную ценность. Ценности практической в диалектах русского для носителей практически нет, но это скорее необычная ситуация: в других странах (например, Германии) владение местным вариантом языка — это признак принадлежности к сообществу, полезный инструмент для политиков и общественных деятелей.

Судьба диалектов складывается по-разному в зависимости от политики и экономической ситуации. Иногда они превращаются в самостоятельные национальные языки: так, еще в начале XX века белорусский и украинский считались диалектами одного большого языка, отдельной частью которого был и великоросский. Но чаще диалекты исчезают вместе с носителями, чьи дети перенимают вариант языка, на котором говорят в метрополии.

Впрочем, это вовсе не означает, что о диалектах необходимо как-то особенно заботиться. Чтобы их уберечь, нужно сохранить среду обитания, а лучше всего говоры выживают в деревне, причем такой, где люди поколениями находятся почти безвыездно.

Этот мир не задержится надолго: численность сельского населения в России как минимум не растет. Диалектам нужна не охрана, а фиксация — для памяти и будущего изучения. Этим и занимаются каждый год отряды филологов, которые проходят по деревням и собирают речь последних носителей самых пестрых вариантов говоров, доставшихся им в наследство от первых славянских поселенцев этих мест.

Оцените статью
Masterlang
Добавить комментарий